Михаил Пиотровский: «Надо брать деньги у всех грешников»

Михаил Пиотровский: «Надо брать деньги у всех грешников»

Минкультуры рапортует, что посещаемость музеев постоянно растет. Многие говорят о том, что музеи становятся ближе к людям…

— Это люди становятся ближе к музеям. Вообще люди чаще ходят в музеи, когда живут лучше, или, наоборот, когда становится совсем плохо. Так во всем мире: любой кризис повышает посещаемость музея.

Идея о том, что музей — это место досуга и развлечения, вредная, губительная для общества. Да, в музее можно получить удовольствие, но музей не должен выпрыгивать из штанов, чтобы сделать людям приятное.

Умный человек получает удовольствие от умных вещей. Музей должен воспитывать через удовольствие.

Сейчас все музеи бросились в мультимедиа. Но есть ли смысл тратиться на виртуальные развлечения или это обесценивает экспозицию?

— Когда музей построен только на различных мультимедийных картинках — это не музей. Музей — подлинная вещь, вокруг которой строятся другие вещи. Все новейшие технологии, как тень — они помогают тому, что есть в музее. Но тень, как у Шварца, должна знать свое место.

Эрмитаж открыл для посетителей все запасники. Но для этого есть возможности. Однако не все музеи имеют достаточно помещений…

— Мультимедийная сеть помогает показывать, что есть в запасниках музея. Вообще запасники (фонды) — это самое главное, что есть в музее. Музеи созданы для того, чтобы собирать, хранить, изучать и передать следующим поколениям. Фонды музея должны быть доступны для показа. У Эрмитажа два громадных шестиэтажных здания — это наши открытые фонды, такого в мире нигде нет.

Идея о том, что все из фонов нужно выставлять, может очень плохо кончиться, потому что если все выставлять — это десятки километров, это тоска зеленая, ведь не все вещи одного уровня. Но все коллекции должны быть на экране в интернете, и у многих музеев они есть. У Эрмитажа электронный каталог, в котором выложено почти полмиллиона предметов. Человек может искать то, что ему интересно.

Минкультуры заставляет учреждения самим зарабатывать, а не рассчитывать только на господдержку… 

— Бюджет Эрмитажа почти 5 млрд руб. Из них мы сами заработаем 60 процентов, а 40 процентов — это государственная субсидия. Вообще музей может получать большие доходы. Но нельзя этого требовать от музея. Если требовать каждый год повысить заработок, это приведет к двум вещам: к повышению цен и к ликвидации социальных программ. В Эрмитаж одна треть посетителей ходит бесплатно. Для того чтобы они ходили бесплатно, за них платят те, кто покупает билеты. Если мы должны получать больше доходов, нам придется сократить бесплатность либо увеличивать цену на билеты. Это вопрос для постоянных споров, потому что у нас пытаются иногда совместить несовместимое. Если мы социальное учреждение, то должны обеспечить доступ тем, кому трудно. Трудно детям, студентам, пенсионерам — для них в Эрмитаж бесплатный вход.

У кого музеи могут брать деньги?

— У кого брать деньги, у кого не брать — должен решать музей. Надо брать деньги у всех грешников, потому что самый лучший способ, чтобы искупить грехи, — отдать деньги на какое-то доброе дело. Не просто много молиться, а отдать деньги. Из этого и родилась благотворительность. В этом есть моральная часть, людям становится легче и хорошо. У нас есть много законов, которые мешают благотворительности. Например, чтобы поместить логотип спонсора, нужно преодолеть безумные юридические препятствия. Иногда не хочется вообще просить денег, потому что юристы выкатывают такие сложные программы — что нужно сделать, что нужно получить, какие разрешения, что сделать, как унизить того, кто дает эти деньги. Хотя полно компаний, которые готовы делать что-то просто за спасибо. Но бывает даже трудно сказать «спасибо».

Тенденция последнего года — открывать филиалы крупных музеев в регионах. Возможно, проще было бы передать региональным музеям часть коллекций?

— Одна из самых больших задач на сегодня — неприкосновенность коллекции. Не должно возникать ситуации — у вас слишком много, отдайте другим. Сначала говорят — отдайте, следующий этап — продайте. Так было в 20-е годы, сначала говорили: «У вас очень много, раздайте другим музеям». Потом стали продавать за границу. Так продали значительную часть эрмитажных коллекций. Вот этому мы учим мировые музеи — нельзя продавать, хотя американские музеи считают, что можно. Но ведь не принадлежит музею вещь, она принадлежит следующим поколениям. Получили — храните.

Предметы сейчас подходят — показывайте, не подходят — храните все равно, как мы хранили личные вещи семьи Романовых без всяких надежд, что они будут когда-либо показаны. Пришло время — показывают.

Реставраторы Эрмитажа известны своим мастерством. Но нужно ли настолько восстанавливать картины, чтобы они выглядели так, как будто их только вчера написали?

— У всех картин есть история. Ни одна из картин, находящихся в музее, не соответствует тому виду, когда она была написана. Большую часть картин, существующих в музее, 10 раз реставрировали. И они поменяли свой первоначальный вид, не только потому, что они постарели, они еще многократно реставрировались. Поэтому у картин есть своя биография и все картины стареют.

Есть манеры, которых не придерживаются эрмитажные реставраторы, сделать так, как будто картину вчера написали. Но, понимаете, это ботекс.

Всегда нужно внимательно решать, в какой степени обновлять картину.

Эрмитаж хранит шедевры разных времен. Нужно ли собирать современное искусство?

— Современное искусство надо всячески оберегать. Мы не можем пока судить, что останется в вечности, а что нет. Поэтому с ним надо очень осторожно обращаться и не выбрасывать ребенка вместе с водой из ванночки. Эрмитаж очень аккуратно работает с современными художниками. Мы собираем коллекцию, но очень осторожно. Потому что неизвестно, что на самом деле останется.

Оригинал статьи на сайте: https://e.rukulturi.ru/